Вербальная репрезентация концепта «будущее» в «Чернобыльской молитве» С. Алексиевич

«Чернобыльская молитва» С. Алексиевич ‒ художественно документальное произведение, имеющее закономерный, связанный с его идеей подзаголовок «Хроника будущего» [1]. Он представляет собой словосочетание, совмещающее две на первый взгляд несовместимые в семантическом отношении лексемы хроника и будущее. Лексема хроникапроецирует на план прошлого, поскольку ведущей ее семой является ориентация на достоверность прошлых событий. В данном же словосочетании с помощью лексемы будущее актуализируется план будущего. Не случайно, повествуя о прошлом, С. Алексиевич подчеркивает: «Не раз мне казалось, что я записываю будущее [1,2]. Несомненная значимость концепта «будущее», обозначенная в том числе и в приведенном высказывании писательницы, обусловливает актуальность исследования данного концепта. Одному из фрагментов проведенного анализа посвящена даннаястатья, целью которой является изложение результатов наблюдений над вербальным воплощением его роли в идейном замысле произведения.

Собранный материал свидетельствует о репрезентации анализируемого концепта в футуральной семантике языковых единиц. Семантическая категория футуральности, включающая целый спектр семантических составляющих, в качестве ядерного компонента содержит будущее время. И хотя статус данного грамматического значения в составе категории времени не находит единодушной интерпретации в трудах лингвистов, в большей части исследований последнего времени ученые признают его темпорально-модальный характер. В частности, на это указывает Н.Д. Арутюнова. Говоря о представленности будущего времени в «Русской грамматике -80», ученый указывает на отсутствие в ней акцента на специфику статуса будущего времени, которая «состоит в том, что будущее время глубоко модализировано» [2, 6]. Не случайно ряд ученых относят будущее время к сфере ирреальных наклонений, поскольку передаваемое им действие еще не осуществилось [3,136]. Предполагаемая говорящим его реализация после момента речи обусловливает связь будущего времени с идеальным, виртуальным, следовательно, с модальностью действия.

Обоснованность темпорально-модального свойства будущего времени представлена в исследованиях В.В. Колесова. С опорой на труды Н. Федорова ученый отмечает ментальную характеристику русского человека ‒ «жизнь по мечте» в соответствии с поставленной целью [4, 25]. На тот факт, что эта мечта может не осуществиться даже в дальней перспективе, указывает закрепившийся в русских социально-философских исследованиях термин «маниловщина» [5, 143]. В анализируемом произведении будущее время носит делокализованный характер. План будущего сопряжен с миром воображаемых перспектив и гипотетических допущений. Это передается путем использования форм будущего времени в наглядно-примерном значении. Частотность такого употребления даже в речи только одного рассказчика в произведении свидетельствует о будничностичеловека, оставшегося в местах, пораженных радиоактивными частицами. В наглядно-примерном значении глагола передается некая атемпоральности этого человека, например:(о коте Ваське) Без Васьки бы погибли… Мыс ним поговорим, пообедаем [1, 4]; (о бомжах) Вот они напьются, песни поют [1, 4]; Живу я и котик … Милиция посигналит, мы с ним обрадуемся [1, 4]; Ночью приснится ‒ кто-то позвал…Зайду на могилки. Мама там лежит… Посижу возле всех. Повздыхаю [1, 5].

В приведенных конструкциях глаголы будущего времени выражают значение, сопряженное с наречиями постоянно, всегда. В отдельных же случаях в наглядно-примерном значении они сопряжены с негативной перспективой: И дочки уменя есть, и сыны… А я никуда отсюда не хочу… дети потерпят, потерпят и обидят [1, 3]. Концепт «будущее» посредством глаголов будущего времени реализуется в рассматриваемом произведении в речевых актах: а) предсказание, например: Вы все умрете… надо уезжать… Эвакуироваться [1, 3]; б) предположение: Постучали солдаты: «Что, хозяйка, собралась?» Спрашиваю: «Силой будете мне руки и ноги связывать?» [1, 3]; в) угроза: А я пригрозила, который до меня дотронется, силу свою покажет, тот кием получит [1, 3]. В последнем из приведенных примеров глаголы будущего времени, как видно, передают гипотетическую семантику, что еще раз подчеркивает модальный характер этого грамматического значения.

Наблюдения над воплощением концепта

«будущее» в «Чернобыльской молитве» свидетельствуют о предпочтительном употреблении в нем глаголов прошедшего и будущего времени. Глаголы настоящего времени используются лишь спорадически. Интерес представляют глаголы в прошедшем времени, семантика которых направлена на будущее. Это относится к глаголу ждать, используемому в прошедшем времени в единой конструкции с глаголами будущего времени положительной коннотации: Сначала я людей ждала, думала ‒ все вернутся [1, 2].

Примечательно, что будущее через прошлое передается в произведении также посредством сочетания в используемых конструкциях лексем, с одной стороны, соотносимых с планом прошлого, с другой ‒ с планом будущего. Так, если лексема воспоминание проецирует на план прошлого, то лексема догадка связывается с планом будущего: Зачем тогда люди вспоминают? Чтобы восстановить истину? Справедливость? Освободиться и забыть? Понимаю, что они участникиграндиозного события? Или ищут в прошлом защиты? И это притом, что воспоминания ‒ хрупкая вещь, эфемерная, это не точные знания, а догадка человека о самом себе [1, 1].

Анализ данного фрагмента текста свидетельствует об актуализации прошлого, воплощаемого в том числе и в словосочетании ищут в прошлом, где лексема прошлое представляет собой субстантивированное прилагательное. Кроме того, лексема догадка представлена в данном контексте как интерпретация слова воплощение. Это свидетельствует о неразрывной связи двух взаимопересекающихсятемпоральныхпланов: прошлом и будущем.

Примечательно, что данная взаимосвязь позволяет автору воплотить основную идею «Чернобыльской молитвы». Как известно, речевые акты, связанные с планом будущего, представляют собой законы, запреты, заповеди, предсказания, советы, предписания, заветы, ходатайства. На основании такого рода актов формируются нормы, которые должны соблюдаться человеком. Нарушение этих норм в прошлом (или настоящем, которое, несомненно, с течением времени трансформируется в прошлое) предполагает социальное наказание или возмездие судьбы. Поведенческие нормы человека несоотносимы с тем или иным временем, они атемпоральны. Неслучайно библейские заповеди, воплощающие эти нормы, представлены глаголами в форме повелительного наклонения не укради, не убий, не лги и т.д.

Концепт «будущее» в анализируемом произведении также, на наш взгляд, носит достаточно атемпоральный характер. Он репрезентируется не только в виде определенных языковых единиц, но и путем презентации плана содержания всего текста, передавая идейную основу произведения. Она заключается в предупреждении людей о том, что мир ждет катастрофа, если человек будет безответственно относится к использованию атомной энергии. Это предупреждение, несомненно, на будущее. Но имплицитляется покаяние в виде молитвы. Нетрудно заметить, что данные деяния как взаимосвязанные составляющие определенного единства также проецируют на два обозначенных выше темпоральных плана, что схематически выглядит следующим образом:

ное представление плана прошлого очевидно, поскольку трагедия уже произошла.

Ответ на вопрос, как жить в будущем людям, по вине которых произошла авария, и не только

Покаяние

план прошлого

Молитва

план будущего

им, а всем людям вообще, содержится, на наш взгляд, в названии произведения «Чернобыльская молитва» Ключевым словом в этом словосочетании является слово молитва. Единственным средством спасения от содеянном греха (чья-то невнимательность к агрегату, его техническому состоянию; безответственность) яв-

Таким образом, концепт «будущее» в «Чернобыльской молитве» С. Алексиевич является наиболее значимым компонентом реализуемого концептуального поля. Он репрезентируется как в отдельных языковых единицах плана выражения, так и в содержании всего текста произведения.

Литература

1. Алексиевич С. Чернобыльская молитва (хроника будущего). ‒ 2-е издание. – М.: Издательский дом: Время, 2006. ‒ 304 с.
2. Арутюнова Н.Д. Будущее в языке //Логический анализ языка. Лингвофутуризм. Взгляд языка в будущее //Под ред. Н.Д. Арутюновой. – М.:Изд-во. «Индрик», 2011. ‒ С.6-11.
3. Килевая Л.Т. Картина мира древних славян. Категория наклонения: Монография. ‒ Алматы: АГУ им. Абая, 2002. ‒ С.136-147.
4. Колесов В.В. «Жизнь происходит от слова….» ‒ СПб.: Златоуст, 1999. ‒ 368 с.
5. Вьюнов Ю.А. Русский народ: национальный характер и духовные ориентации //Методическое пособие к дистанционному курсу повышения квалификации преподавателей русского языка как иностранного: В 2-х частях: Часть II: Современная русская литература; Страноведение России //Под ред. Э.Г. Азимова. ‒ М.: МАКС Пресс, 2004. ‒ С.127-163.