К числу западных концепций языка, принадлежащих англо-американской аналитической философской традиции, относятся концепции референции (Б.Рассел, Г. Фреге, Куайн, Х. Патнэм, Д. Дэвидсон и др.) и теории значения, которые сформировались на основе концепций референции. В немецкой философии наиболее известные концепции языка принадлежат Э. Гуссерлю, М. Хайдеггеру, З. Фрейду. Во французской философии наиболее значительные концепции языка представлены такими авторами как М. Фуко, Ж. Делёз, Ж. Деррида. Существующие концепции в философии языка выступают определенными моментами в попытках осмысления сущности языка. Они не повторяют друг друга, но имеют логику рассмотрения, которая показывает, что есть некая линия в исследовании языка, показывающая наличие направления, вектора в его исследовании. Этот вектор можно охарактеризовать как движение от более поверхностного отношения и
проблем в развитии культуры, связанных с ним, но и для более глубокого понимания культуры как процесса, без которого невозможно дальнейшее существование и развитие общества1.
Смысл философско методологического анализа, если понимание методологии и философии при этом не сводится к осуществлению методических приемов2 с исследуемым материалом, заключается в выявлении всеобщих оснований того, что исследуется3. Развитие классической философской мысли шло по пути раскрытия сущности диалектического мышления, ориентированного на понимание всеобщности, универсальности законов развития бытия и мышления, в контексте этого движения формируется и соответствующее понимание методологии. Оно не в какой степени не совпадает с пониманием методологии как наличия и употребления неких систем эмпирических процедур, предпосы-
оценки языка и языковых феноменов к постановке более глубоких вопросов о его сущности. Это движение от понимания языка как знакового средства к его пониманию как феномена, который конституирует сознание и мышление человека, а также как феномен, который во многом определяет духовно-практическое отношение человека к миру, к обществу, к природе.
Философско-методологический аспект рассмотрения оснований концепций языка ориентирует на выявление логики, по которой происходят исследования языка, отраженные в многообразных подходах и теориях. Осознание этой логики необходимо для более адекватного построения не только будущих исследований языка и
1 См.: Гусева Н.В. Статус языковых феноменов в развитии знания// Вестник КАСУ, 2008,
№ 2 (Общие проблемы филологии), с. 9-15.
2 Апель К.О. подчеркивает методически методологическую двусмысленность аналитической философии (понимаемой как анали-
тическая философия языка) в ее истоке. См.: Апель К-О. Развитие «аналитической философии языка» // Трансформация философии. Пер. с нем. / перевод В. Куренной, В Скуратов. М.: Логос, 2001, с. 105.
3 См. Гусева Н.В. Феномен всеобщности в философии и научном сознании// Материалы международной научной конференции
«Жизнь в измерениях Абсолюта как проблема философии культуры русского серебряного века». Дрогобыч: Мин.обр. и науки Украины. Дрогобычский педаг. Университет, 2010, с. 141 – 149.
лаемых исследованию. Последнее соответствует сути методического и не может отождествляться с методологией, так как методология в контексте понимания диалектики как логики, теории познания и методологии есть прежде всего сфера всеобщего философского знания, которое реализуется в процессе специально-научного исследования.
Понятие всеобщего выражает и фиксирует в мышлении логику формирования и развития, присущую любому процессу или явлению. Характеристиками всеобщности, то есть присутствием способа формирования, обладает все существующее, и материальное, и идеальное. Понимание сути всеобщего подхода и его реализация означают такую ориентацию исследовательской мысли, такое «проектирование» самого хода исследования, которое позволяет в процессе познания раскрывать сущность объекта исследования. Всеобщий подход не позволяет в познании подменять сущность описанием отдельных элементов того, что рассматривается. Напротив, раскрытие всеобщего позволяет глубже понять суть и место каждого элемента исследуемого целого. В этом плане всеобщность не может определяться вне целостности, то есть вне определения объекта исследования как такого, в котором все элементы находятся в единстве, в состоянии необходимых, существенных, объективных, повторяющихся связей. Определение всеобщности и целостности является условием для познания, способного обеспечить адекватный исследуемому результат – истинное знание.
Рассмотрение и, соответственно, понимание с точки зрения всеобщности и целостности предмета исследования и есть то, что характеризует диалектику как методологию, диалектику как логику и теорию познания, диалектическую логику и собственно философское диалектическое мышление.
При исследовании языка всеобщность и целостность как познавательная установка также имеет основополагающий смысл. Эта познавательная установка и ее реализация традиционно получают название «философия языка». Однако даже имея такое название, философия языка оказывается зачастую перед проблемой понимания сущности языка. Это происходит тогда, когда понятие всеобщего, которое собственно и должно характеризовать философский уровень рассмотрения, подменяется его истолкованием как общего4. А целостность определения объекта исследования (в данном случае языка) подменяется рассмотрением совокупности его частей или элементов.
Философско-методологический анализ любых концепций предполагает именно выявление исходных оснований, на которых строится та или иная концепция. По отношению к концепциям языка методологическим является рассмотрение его исходных оснований, то есть оснований его происхождения.
Генетическим основанием, то есть основанием происхождения, языка является взаимосвязь людей, осуществляющих деятельность, в процессе которой они определенным образом относятся к природе, друг другу и в процессе которой они обусловливают, создают условия своего выживания и развития. Именно это делает язык не просто знаковым средством, я явлением культуры5, то есть явлением, которое непосредственно выражает формирование мышления, становление культуры, формирование сознания и самосознания человека и общества (общественное сознание).
Исторический характер процесса формирования языка и его не просто совпадение, но единство с деятельностным мироотношением любых народов, является
4 Общее выражает одинаковость двух или более объектов, в то время как всеобщность выражает способ формирования того, что исследуется. Общее выявляется в процессе эмпирических процедур, таких как описание и сравнение. Всеобщее через такие процедуры не выявляется.
5 Под «явлением культуры» надо понимать наличие смысла процесса исторического становления и развития общества и человека в контексте преобразующей, созидательной, социальнозначимой деятельности. Социальную значимость деятельности здесь надо подчеркнуть, так как она характеризует статус способов, которыми смыслы и значения деятельности формируются и приобретают реальные формы своего существования.
таким положением, которое многократно доказывалось в истории изучения языка. Оно подтверждается, в частности, тем обстоятельством, что структура любых языков имеет глагольную форму, то есть любое предложение на любом языке мира всегда строится на основе ответа на вопрос: что делает или что сделает? Что делать или что сделать? Что делал или что сделал? И т.п. Это можно обнаруживать даже тогда, когда предложение состоит всего из одного слова. Например, предложение: «Вечереет». Одно слово в данном случае также выражает глагольную смысловую форму.
Именно в деятельности как основе происходит освоение мира и его познание. При этом деятельность нельзя отождествлять с ситуациями означивания, которые возникают, когда некое новое знание получает свое обозначение и затем приходит в сферу языка как знаковой системы. Деятельность является исторически ставшей и развивающейся далее формой связи человека и человечества с миром. В ней смыслы этой связи впервые порождаются, чтобы потом функционировать, приобретая те или иные значения. Язык при этом формируется сам не только как звуковое или речевое выражение связи, но и как ее носитель, способный дублировать ее, сохраняя смыслы и порождая возможность новых смыслов и значений в зависимости от того, как изменяется сама связь в реальной деятельности.
Философско-методологический подход к рассмотрению оснований западных концепций языка необходимо ориентировать на анализ того, как именно характеризуется язык как предмет исследования в целом. Обратимся к некоторым концепциям.
Так, в аналитической философии язык имеет статус практически единственного предмета исследования. В ней язык исследуется в целом ряде концепций. Одной из ведущих групп таких концепций являются концепции референции. Основным ориентиром этих концепций выступает представление о языке как массиве нарицательных имен и конкретной лексики, в которых совершается соотношение объекта означивания с именем, которым он означивается. Концепции референции первона-
чально формировались в логике. Здесь внимание уделялось рассмотрению соотношений значений и употреблением нарицательных имен. Прежде всего речь шла об употреблении конкретной лексики6, при рассмотрении которой полагалось, что нарицательные имена имеют понятийное содержание (сигнификат) и в то же время они способны к денотации (обозначению) предметов. Эта способность характеризовалась как обладание ими экстенционала.
Концепции референции в истолковании предмета исследования исходят из такого понимания языка, в котором язык, по сути, сводится к пониманию ситуации соотношения обозначаемого и значения. Смысловой реально-деятельностный контекст, в котором происходит выделение обозначаемого и значения как предмета исследования, остается за пределами рассмотрения. В результате рассмотрение соотношения обозначаемого и значения оказывается абстрактным, лишенным основания.
Абсолютизация ориентации на исследование семантической структуры подтверждает принадлежность концепций референции к трактовкам языка как знакового средства. При рассмотрении языка как знакового средства речь идет об одной из функций языка, а не о языке как некоем целостном историческом явлении. Если предметом исследования оказывается не целое, а лишь его функция, то это говорит и существенной деформации понимания самого предмета исследования. В отношении понимания предмета исследования, где таковым предметом должен выступать язык, также справедливо говорить о деформации предмета исследования.
Рассмотрение языковых функций, а не языка как явления культуры, ограничивает процесс исследования некими точечными состояниями, в которых все же допустимо говорить о проявлении языка, хотя и в одной из его функций. К ним можно отнести слова (имена), предложения, вы-
6 Здесь можно отметить таких авторов как Дж. Милль, Г. Фреге, Б. Рассел, Р. Карнап и др. Например, см.: Фреге Г. Смысл и значение // Фреге Г. Избранные работы. М.: Дом интеллектуальной книги, 1997. С. 26-43.
сказывания, речевые ситуации, ситуации текстовые и др. Далее, в соответствии с этой исходной позицией, в исследовании будет ставится вопрос о структуре и соотношениях, принадлежащих точечным функциональным состояниям в данных языковых явлениях. Изучение функциональной структуры языка, однако не будет отменять или нейтрализовать вопросы, связанные с проявлениями языка как явления культуры.
В то же время, и функциональный подход к изучению языка, присутствующий в концепциях референции, так же потребует уточнений, выраженных в вопросе о том, что происходит с тем, кто использует такое средство и насколько оно, это средство (язык), действительно выступает внешним для субъекта?
Эти вопросы в развитии концепций референции получили некоторые ответы. Так, можно отметить, что в понятийный аппарат концепций референции вошли понятия коммуникативной установки говорящего, его интенции, коммуникативной организации высказывания, фонда знаний собеседников, соотношение с контекстом. Указание на «соотношение с контекстом», которое встречается в понятийном аппарате, используемом в данных концепциях, на деле характеризует лишь ситуацию связи функционально-языковой ситуации с говорящим субъектом. Но говорящего субъекта можно рассматривать как данность, которая не объясняет того, что происходило до того, как ситуация говорения зафиксировала имя и обозначаемый объект. Да и само «говорение как контекст» не является достаточным и адекватным для рассмотрения языка не как одной из функций (функции означивания и воспроизведения), а как целостности, выражающей субстанциональные процессы человека, человечества, культуры. В качестве средства, которое используется, в частности, в процессе говорения, функционально язык действительно присутствует. Но можно ли считать такое понимание языка сколько-нибудь достаточным?
В то же время введение этих понятий в аппарат концепций референции показывает, что и в рамках этих концепций происходят изменения и, как минимум обнару-
живается недостаточность прежних подходов. Так, например, Л. Линский соотнес акт референции с говорящим субъектом7. Он поставил под сомнение связь референции с семантикой таких языковых выражений, которые служат для указания на речевой предмет. Тем самым сама референция была интерпретирована как интенция говорящего. Эта линия истолкования референции была продолжена Дж. Серлом и С. Крипке8. Дж. Серл рассматривал референцию как отношение говорящего и узнаванием намерения адресатом. С. Крипке считал необходимым различать референцию говорящего и референцию семантическую.
Различия существующих концепций референции устанавливаются по критерию, определяющему какому типу отношений придается наибольшее значение в установлении связи между языковым выражением и фиксированным объектом. Здесь можно отметить концепции семантические, номинативные и дейктические. Эти концепции не выходят в контекст рассмотрения проблемы формирования значений, которые функционируют в человеческом бытии. Они рассматривают точечные, хотя и повторяющиеся, акты соотношений значений и обозначаемого, которые могут отличаться своим составом и направленностью.
Рассмотрение языка как знакового средства берет свое начало в 20-е годы ХIХ века от позитивизма О. Конта, Дж. Милля, Г. Спенсера. Эта линия становилась традиционной, что проявлялось в эмпириокритицизме (махизме), в неопозитивизме Венского кружка (М. Шлык, Р. Карнап, О. Нейрат), логическом позитивизме 20-30-х годов XX в. (Б. Рассел, Л. Витгенштейн), семантическом позитивизме 40-50-х годов, лингвистическом позитивизме проявляется в аналитической философии и в постпозитивизме сегодняшних дней. Эта линия демонстрирует изменения в понимании проблематики самой философии, а также в понимании языка, сущности мира и человека.
7 См.: Linsky L. Referring. New York, 1967, p. 116-131.
8 См.: Крипке, Соул А. Именование и необходимость / Naming and Necessity (Saul A. Kripke, 1980); Сёрл Дж. Р. Что такое речевой акт?
//Философия языка. М., 2004.
Так, Витгенштейн9 утверждал, что мир представляет собой совокупность фактов, которые фиксируются языком. Поэтому мир – это универсум языка. В связи с этим задача философии прояснение высказываний, предположений. Отсюда он делал вывод о том, что функция философии состоит в объяснении деятельности человека в языковом мире.
Б.Рассел сферу своего анализа языка характеризует как сферу эмпирического означивания… Означивание как процесс он связывает с различными структурами предложений и их соотношений. Его позиция не выходит за рамки концепций референции10. При этом присутствует редукция смысла к формам предложений. В этом же ряду находится и позиция Айера11, согласно которому, полное философское объяснение любого языка должно состоять, вопервых, в перечислении типов предложений, которые употребляются в данном языке, и, во-вторых, в описании отношений эквивалентности, действующих между предложениями разных типов.
Однако такую редукцию допускать нельзя, так как работа со смыслом, в котором язык проявляется собственно в своем сущностном виде, не может рассматриваться как нечто тождественное с работой со структурой слова или предложения. Язык не есть совокупность слов и предложений. В этом как раз и состоит отличие позиций в понимании его как функционального средства и как явления, конституирующего духовную и материальную реальность культуры. Здесь речь идет не о словесных манипуляциях и не о манипуляциях с предложениями и высказываниями, а о том, что «язык есть, как отмечалось К. Марксом и Ф. Энгельсом в «Немецкой идеологии», практическое, существующее
9 Витгенштейн Л. Из "Философских исследований" // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. С. 32-54: см. также: «Логико-философский трактат» (1921 г.).
10 См.: Russel B. On Denoting // The Philosophy of Language / ed. A. P. Martinich. 3rd edition. Oxford University Press, 1996. Р. 112-126; Ауег, 1980.
11 Ayer A.J. Language, Truth and Logic. Harmondswirth, 1980. P. 56
и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самогó действительное сознание...»12 и что «язык есть непосредственная действительность мысли»13.
Функциональное, а точнее: инструментальное, рассмотрение и языка, и мысли свидетельствует лишь о том, что их сущность ни в каком приближении не понята. Как справедливо отмечает Н.С. Автономова, «в языке, как на экране, проецируется вся диалектика рассудка и разума. Довольно долгое время преобладало мнение, что язык всецело ограничен сферой рассудочного познания, фиксацией в статике рассудочных категорий. Конечно, на нынешней стадии развития знаний язык предстает в основном как данная готовая структура взаимосвязанных элементов в отвлечении от ее развития, особенно на ранних этапах. Тем не менее в современных исследованиях языка можно отметить целый ряд тенденций, которые ставят во главу угла динамические, творческие, порождающие аспекты, что способствует осмыслению в языке не только средств формальной фиксации рассудочного, но и возможностей схватывания и запечатлевания собственно разумного, творческого аспекта человеческой мыслительной деятельности»14.
В концепциях языка в западной философии к последней четверти 20 века наметился новый вектор развития. Он заключается в том, что помимо рассмотрения грамматических форм и их связей с предметным миром, в круг исследовательских программ постепенно входил интерес к связи языка и сознания. В этом плане возникла возможность переосмысления основных постулатов концепций референции. Так, Э. Гуссерль обращает внимание на различение между «осознанием буквального текста» (Wortlautbewusstsein) и «осознанием значения» (Bedeu-tungsbewusstsein) и на различение между «первичным приня-
12 Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. М., 1980, c. 27.
13 Там же, с. 420.
14 См.: Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность. М., 1988, гл. 4. См также: ее же
«Познание и перевод. Опыты философии языка». М., 2008.
тием во внимание» (primeres Bemerken) и
«тематическим подразумеванием» (themati-
ра17.
Согласно М. Хайдеггеру всегда гово-
sches Meinen). Кроме того, он вводит понятие «медиума означивания» (Medium des Bedeutens).
Под «медиумом означивания» Э. Гуссерль подразумевает не инструментпосредник и не материал, в котором воплощается значение, а определенное пространство, среда, в которой означивание становится возможным. Так, он отмечал:
«Мы "живём' в сознании значения (Bedeutungsbewusstsein)»15. Э. Гуссерль признавал наличие генетической связи между спецификой партикулярных объектов и спецификой холистических смысловых структур, то есть между внешним миром и сферой сознания. В каждом опыте сознания вместе с каждым партикулярным актом проявляется единство смыслового и материального. При этом Э. Гуссерлем не подразумевалось традиционное отождествление партикулярного и универсального, содержательного и формального, смыслового и материального. Согласно Э. Гуссерлю, представление о мире как необозримом множестве партикулярных объектов, расположенных в четырёхмерном пространстве-времени, представляет собой производную от первичного опыта мира как холистического медиума, структурно связанного с каждым конкретным «актом сознания»16.
Таким образом, в концепции Э. Гуссерля есть ориентация на понимание языка, выходящего за пределы его трактовки как знакового средства. Усиливает это направление дальнейшее развитие философии языка. Так, например, в немецкой философии языка, представленной М. Хайдеггером, осуществлялась критика редукции языка, критика научного мышления о языке. Язык рассматривался им как «дом бытия», как экзистенциал, как открытие ми-
15 См.: Деррида Ж. Голос и феномен и другие работы по теории знака Гуссерля. СПб.: Алетейя, 1999; .Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т.1. — М.: ДИК, 1999;
16 См.: Инишев И.Н. Гуссерль и философия языка (значение, образ, медиум) // Философские науки, № 5 – 1, 2011.
рит уже сам язык, а дело человека – слушать. Для человека говорить – означает соответствовать говору языка. Человеческая речь – это ответ на призыв, который еще надо услышать. Самый верный ответ на вопрос «что такое язык?», пишет Хайдеггер, свелся бы к тавтологии. Язык есть язык, вернее не скажешь, нельзя дать определение языку, объяснить, что это такое. Язык существует не для выражения мыслей, чувств или для чего–либо другого. Потому, что не язык для человека, а человек для языка (при языке). Нельзя сказать, что такое язык, потому, что «язык» – понятие такой же степени общности, что и «бытие» (поэтому его нельзя определить через чтолибо другое).
Данная позиция выражает фиксацию обнаружения таких определений языка, которые несоизмеримы его пониманию как знаковой системы, как средства, инструмента для фиксации тех или иных состояний. Здесь присутствует явное стремление, попытка выразить сущность языка, как явления, в котором присутствует все бытие. Такой подход чрезвычайно важен, так как он раскрывает границы для исследователей языка как явления выходящего далеко за пределы любых вариантов истолкования его как средства и инструмента, характеризующего любые манипуляции и истолкования.
Концепции языка во французской философии языка первоначально также были связаны с реализацией структуралистского подхода. Его основы были заложены швейцарским лингвистом Ф.де Соссюром в «Курсе общей лингвистики», прочитанном им в Женеве в начале XX в. Ф. де Соссюр рассматривал язык как систему знаков, каждый из которых представляет собой единство означаемого и означающего, причем каждая единица системы одновременно определяет другие элементы и в то же время определяема ими. Именно язык становится для Соссюра «... единственным и истинным объектом лингвистики, рассматриваемым в самом себе и для
17 См.: Хайдеггер М. Бытие и время. – СПб, Наука, 2002.
себя»18.
Концепции, основанные на структуралистском подходе, выражают отношение к языку как знаковому средству, хотя существенно расширяют границы его исследования как такового. Это расширение заключается в том, что в качестве важнейшей функции языка признается и рассматривается создание условий человеческой коммуникации. В связи исследования строятся на различении понятия «речь» и «язык». При этом имеет место рассмотрение языка как явления, которое состоит из конечного множества звуков и правил их комбинирования. Речь же рассматривается как дополнительное неопределенное множество, образуемое использованием звуков и правил. Таким образом, язык является структурой или логикой, лежащей в основе речи. Таким образом, структуралистский подход в исследовании языка не приводит к скольконибудь кардинальным изменениям. Язык продолжает редуцироваться к знаковой системе и пониматься как функциональное явление.
Позиция М. Фуко прямо связана со структуралистской концепций19. Н.С. Автономова, исследователь философии М. Фуко, справедливо отмечает, что «поскольку французский структурализм был хронологически далеко не первым среди других структуралистских течений в Европе и Америке, его задача заключалась не в выработке методов (это было уже сделано в структурной лингвистике), но в применении их на более обширном материале культуры. Вполне понятно, что такое использование методов структурной лингвистики (разумеется, лишенных своей первоначальной точности и строгости) в исследовании самых различных продуктов человеческой деятельности произвело на общественную мысль гораздо большее впечатление, нежели кабинетные штудии глоссемантиков или
18 См.: Соссюр Фердинанд де. Курс общей лингвистики / Пер. с французского А. М. Сухотина, под редакцией и с примечаниями Р. И. Шор. — М.: Едиториал УРСС, 2004.
19 См.: Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук.СПб., 1994.
дескриптивистов»20.
М.Фуко делал вывод о том, что исследования отношений над элементами является первостепенным, как и является первостепенным исследование синхронных структур над их диахроническими изменениями, инвариантов преобразований структур над конкретными способами осуществления этих преобразований21. Этот вывод показывает, что даже в условиях структуралистских интерпретаций оказывается возможным «уловить» неоднозначность статуса целостности и элемента. Хотя вопрос о целостности в собственном смысле слова в рамках структурализма адекватно не стоит, так как всякое целое считается тождественным совокупности своих элементов. Но возникает некое «предчувствие» того, что рассмотрение элементов не всегда обеспечено однозначностью.
В исследования феномена языка М. Фуко переходит к рассмотрению историкокультурных контекстов и проблем, которые в этих контекстах присутствуют. Он вводит понятие дискурса ("Discours"). В «Словах и вещах» М. Фуко это понятие обычно относится к языку классической эпохи с его способностью расчленять мыслительные представления, выражать их в последовательности словесных знаков… В поздних работах Фуко значение этого слова еще более расширяется и покрывает, по существу, всю совокупность структурирующих механизмов надстройки в противоположность «недискурсивным» экономическим, техническим механизмам и закономерностям22.
Такое расширение в рассмотрении процессов функционирования языка означает то, что М. Фуко прямо или косвенно обнаружил масштаб реализации языка как явления, далеко превосходящего по своему статусу и значению в жизни человека и общества тот смысл, который традиционно ему приписывался в рамках аналитической философии.
Это направление исследований языка своим вектором обращенное к все больше-
20 Автономова Н.С. Мишель Фуко и его книга Слова и вещи. 1994, с. 8-9.
21 См.: Там же, с. 8.
22 См.: Там же, с. 26.
му приближению к его пониманию как явления культуры продолжает развиваться и укореняться не только в философском сознании, но и в сознании научном. Для научного сознания рассмотрение статуса языка
как явления культуры может открывать горизонты, которые являются недоступными, если язык понимать только как знаковое средство, имеющее «подсобные» функции.