Палитра современной карты мировой культуры чрезвычайно богата цветами и оттенками, поражает своим многоцветьем. Каждая культура индивидуальна, имеет «лица не общее выражение», но в то же время она существует в безвоздушном пространстве. Границы культурных миров ощущаются явно и можно, правда, с большой долей схематизма, утверждать, что в этой палитре пролегают три культурные границы: мир христианской, мусульманской и буддийской культур. Внутри же них есть свои границы, обусловленные историко-национальными традициями и исторической динамикой.

Всегда, когда возникает общественная потребность осмыслить время, в особенности время переломное, оно выдвигает людей, для которых это становится внутренней потребностью. К числу таких людей можно отнести выдающегося казахского поэта и демократа, просветителя 19 века Абая Кунанбаева, мировоззрение которого формировалось в период распада патриархально- феодальных отношений и зарождения отношений капиталистических. Чем дальше вглубь истории уходила эпоха Абая, тем острее осознавалась необходимость изучения его многогранного наследия. Первыми за эту работу взялись литературоведы, значительно позднее педагоги. В Казахстане написано немало исследований об Абае Кунанбаеве как великом поэте, мыслителе, просветителе, демократе дореволюционного периода - это работы М. Ауэзова, К. Бейсембиева, Е. Бекмаханова, О. Сегизбаева, Б. Габдуллина, С. Зимнова, А. Маргулана, С. Муканова, М. Сиченко, Н. Смирновой и др. Менее изучено его просветительско-педагогическое наследие. Поэтическое творчество Абая неотделимо от его педагогических взглядов. О необходимости исследования произведений Абая с точки зрения их воспитательного значения впервые заговорил М. Ауэзов. «Возьмем назидания Абая о человечности, - писал он, - Среди них есть немало таких, которые с большим успехом послужат и для нашей действительности». Через все произведения Абая проходят красной нитью вопросы патриотического и интернационального воспитания молодежи. Поэт восстал против отсталости и рутины в общественной жизни, всей душой радостно приветствовал то новое, чему сам был свидетелем. Он призывал молодежь к учению, к овладению русской наукой, различными новыми ремеслами, советовал трудиться честно, на благо общества. Особое значение в воспитании молодежи Абай придавал семейному воспитанию. Первые и самые главные воспитатели, учителя, по мысли Абая, - это родители. Абай свято верил, что время, полное невежества и темноты, уйдет, и его сменит светлый мир, который будет построен молодыми. В раскрытии педагогических взглядов Абая следует отметить работы таких казахстанских ученых, как Т. Тажибаев, К. Жарикбаев, Х. Суюншалиев, А. Казыбаев, Э. Нильдибаев, А. Сембаев, С. Срымбетов и др. Их исследования касались отдельных аспектов его педагогического наследия. В данной работе оно раскрывается в комплексе. Педагогические взгляды Абая формировались в условиях феодально-родового строя, отдаленного от нас целой исторической эпохой.

В наше время ни у кого не вызывает сомнения важность для синтаксической теории понятия «эллипсис». Эллипсис, эллиптические конструкции относятся к группе синтаксических фигур: это незаконченные предложения, пропуски слов и целых словосочетаний [1, 196]. 

Наиболее яркое и полное художественное воплощение борьба башкирского народа против татаро-монголов нашла в романном творчестве А.Хакимова. Тематика, проблематика и система образов романов «Кожаная шкатулка», «Плач домбры», «Мелодия степи» так или иначе связаны с изображением событий и лиц этого времени. Эта масштабная тема определила художественное своеобразие романов. Отдаленность предмета изображения, скудость фактического материала обусловили усиление роли вымысла, творческой фантазии, обращение автора к поэтике фольклора, мифологии, архетипическим образам и сюжетам. Оставаясь в целом в рамках реалистического метода, писатель отдает дань романтическому способу изображения героев, воссоздания особенностей исторической действительности. Романы А.Хакимова в широком смысле - это романы о прошлом, с ярко выраженным лирико-романтическим, легендарным,
фольклорным началом.

А.С.Власов в статье, посвященной циклу «Стихотворения Юрия Живаго» пишет: «…Поэзия и проза в романе Б.Л.Пастернака «Доктор Живаго» образуют живое, неразложимое диалектическое единство, являющее собой по сути дела, новую жанровую форму… Органическое единство прозаической и поэтической частей романа в конечном итоге воспринимается «как символ истинного искусство – искусства, которое может существовать только в слиянии с порождающей его и преображенной им жизнью»[2]. Действительно, стихотворный цикл неправильно было бы связывать лишь с идейным содержанием романа. Произведение Пастернака с уверенностью можно назвать духовной биографией поэта, который даже при работе над прозаическим произведением, несомненно, остается лириком. Именно поэтому изучение и анализ «Стихотворений Юрия Живаго» необходимо осуществлять в непосредственной связи с личностью самого Пастернака, который свою внутреннюю жизнь, свое поэтическое «я» раскрывает через судьбу Юрия Живаго.

Когда заходит речь о собственно поэтических удачах А. Поупа, то читатели и критики вспоминают именно «Похищение локона» как произведение, по праву заслужившее определение «шедевр европейской литературы» [1, 30]. В самом деле, восхищение, которое вызвала эта поэма, впервые появившись в 1712 г., никогда, вплоть до сегодняшнего дня, не ослабевало. В «Похищении локона» читатели неизменно обнаруживали изящество, легкость, остроумие, игривость – все стилистические составляющие рокайльной поэзии.
Вклад А. Поупа в развитие английского рококо общепризнан, основополагающие исследования рокайльного искусства и литературы обязательно упоминают «Похищение локона». Так. П. Брэди указывает на то, что эта поэма стимулировала появление в Англии 1719–1725 гг. рокайльных садов и именно английские поэты, первый из которых А. Поуп, распространили стилистику рококо по Европе [2, 43,85]. Ж. Вайсгербер пишет о сходстве взглядов на вкус у Вольтера и А. Поупа и о том, что, ориентируясь в «Похищении локона» на эллинистическую античность, А. Поуп отличается своей эстетической установкой от барокко и классицизма, сливаясь с рококо [3, 14, 4]. Рокайльные свойства «Похищения локона» литературоведы усматривают в «пустячности» сюжета, игривости и вместе с тем естественности стиля.

Творчество Л. Мартынова, детство которого прошло в Омске и степях Казахстана, и П. Васильева, родившегося и выросшего в Казахстане, воссоздает сложное и многогранное восприятие поэтами культур сразу двух народов – казахского и русского. При анализе произведений подобных авторов возникает необходимость во введении в литературоведение термина «биментальный». В последние годы это понятие употребляется в статьях по культурологии, социологии, политологии. В литературоведении, на наш взгляд, поэтом (и писателем) с биментальным сознанием можно называть поэта, личность которого становилась одновременно в двух культурных средах, причем восприятие особенностей обеих культур достаточно полноценное, не является маргинальным и явно или имплицитно прослеживается в его художественном творчестве. Произведения таких авторов отражают сразу две культуры, часто как в смысловом плане, так и в языковом.

В данной статье речь пойдѐт об использовании легендарного сюжета мастерами разных национальных литератур и исторических литературных эпох: легенда о музыканте-Крысолове легла в основу одной из баллад немецкого романтика Клеменса Брентано «Крысолов из Гаммельна» и поэмы русской поэтессы Марины Цветаевой «Крысолов. Лирическая сатира» (1925), имеющих один и тот же сюжет. Обращение Марины Цветаевой к сюжету классической немецкой баллады было не случайным. Немецкая культура всегда присутствовала в еѐ творчестве, так как немецкий язык, наряду с русским, был для неѐ родным. Еѐ мать – Мария Александровна Мейн, немка по национальности, страстно любила музыку и поэзию, и сама писала стихи. Еѐ отец – профессор Московского университета Иван Владимирович Цветаев был основателем и собирателем Пушкинского музея изобразительных искусств. Марина Цветаева получила школьное образование в Германии, некоторое время жила там, позже выезжала туда отдыхать.

В статье рассмотрены две последовательные редакции поэмы «Кактус». При этом учтены и проанали­зированы все варианты сокращений и дополнений, внесенные О.Сулейменовым при подготовке раз­ных редакций произведения. Основной зоной редактирования оказался образ центрального героя по­эмы — Амана, который постепенно освобождается поэтом от автобиографических черт.